Сумгаит...

Original title:	Сумгаит...
Source:	Согласие from 1989-03-14

М. С. ГОРБАЧЕВУ, В. В. ЯКОВЛЕВУ, В. А. МЕДВЕДЕВУ, В. М. ЧЕБРИКОВУ

ПО ИМЕЮЩИМСЯ СВЕДЕНИЯМ, В ЕРЕВАНЕ ВОЕННЫЕ ВЛАСТИ ОТКАЗЫВАЮТ НАСЕЛЕНИЮ В ВОЗМОЖНОСТИ ВОЗЛОЖИТЬ ЦВЕТЫ К ПАМЯТНИКУ ЖЕРТВАМ СУМГАИТА НА СВЯЩЕННОМ ХОЛМЕ СКОРБИ АРМЯН В ГОДОВЩИНУ СУМГАИТСКОЙ ТРАГЕДИИ.

ЭТО НЕМИНУЕМО ПРИВЕДЕТ К НЕПРЕДСКАЗУЕМЫМ ПОСЛЕДСТВИЯМ, НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫМ ДЛЯ КОНЦЕПЦИИ И ПРАКТИКИ ПЕРЕСТРОЙКИ. В ТО ВРЕМЯ, КАК ВЕСЬ ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ МИР НА ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОМ УРОВНЕ ДАЛ ОТПОР РЕЛИГИОЗНОМУ ФАНАТИЗМУ ХОМЕЙНИ, ПОДОБНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ВОЕННЫХ ВЛАСТЕЙ В АРМЕНИИ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ОСКОРБИТЕЛЬНЫМ ДЛЯ ЧЕСТИ НАРОДА И ВСЕГО ХРИСТИАНСКОГО МИРА.

ПРОШУ ВАШЕГО УКАЗАНИЯ РАСПОРЯДИТЬСЯ ОБ ОТМЕНЕ НЕСПРАВЕДЛИВОГО И ОПАСНОГО РЕШЕНИЯ.

Седа ВЕРМИШЕВА,<br\ > член Союза писателей СССР

ПЕРВОНАЧАЛЬНО ОТРЫВОЧНЫЕ СВЕДЕНИЯ...

Original title:	Untitled
Author:	Оганесян Армен

ПЕРВОНАЧАЛЬНО ОТРЫВОЧНЫЕ СВЕДЕНИЯ о трех последних февральских днях прошлого года, последовавшие затем напоминающие бред безумца свидетельства беженцев-очевидцев, разрастаясь подробностями, зловещими, наводящими ужас, поначалу ввели всех в прострацию. Кажущиеся неправдоподобными и непостижимыми размеры и методы кошмара, амплитуда количества палачей и жертв, накладываясь на официальные сообщения с их искажениями и умолчаниями и полное отсутствие информации, разверзли ту бездну, которую условно можно назвать сумгаитским водоразделом.

До Сумгаита и после Сумгаита.

Выдержки из свидетельских показаний в ходе судебного разбирательства преступлений в Сумгаите:

«...его окружили человек 15 — 20 и стали бить топорами, ножами, палками. Били этого мужчину по телу и голове. Потом один из парней вытащил горевший матрас и накрыл им мужчину...» (свидетель Д. Зербалиев)...

«...девушку раздели и бросили в ящики. Девушка раздвинула ящики и закричала. Тогда к ней подошел парень, примерно 20 — 22 лет. Этот парень принес чайник белого цвета, с мелкими цветочками. В этом чайнике был бензин. Парень из чайника облил девушку бензином и сам же поджег ее» (свидетель М. Мамедов)...

«туловище этого парня оказались в костре, а ноги вне костра. Он подавал еще признаки жизни, пытался выползти из костра, но какой-то парень придерживал его куском арматурного прута и не давал этого сделать...» (свидетель М. Мамедов)...

«...Двое мужчин потащили лежащего парня к костру... и бросили его в огонь. Потом подходили подростки и палками подталкивали тело этого парня в костер...» (свидетель С. Еникеев)...

«...Я увидел, что возле дома 26, где проживали армяне, бьют женщину... Это была пожилая полная женщина. Мне было известно, что она является матерью двух братьев-армян... Далее я увидел, что из второго подъезда дома 26 вывели Ирину. Я ее знал... Толпа повела ее к трансформаторной будке. Что с ней делали, мне не было видно. Когда толпа расступилась, я увидел, что она голая лежит на земле и ее бьет лопатой по спине подросток в возрасте 15 лет. Ударил он ее по спине подряд примерно 5 — 6 раз. Ирина поднялась, замахала руками. Ее опять ударили... Ирина опять упала. Отец позвал меня домой. Уже темнело. Когда подошел к подъезду, то увидел, что Ирина мертвая. Я так подумал потому, что она была без движения. Глаза у нее были открытые, в крови. Она была в сидячем положении. Спиной прислонена к деревянной тумбочке, которая горела. Возле Ирины уже никого не было...» (свидетель 3. Саламов)...

21 октября во время судебного заседания овдовевшая Карина Мелкумян от имени всех потерпевших сделала следующее заявление:

«Уважаемые судьи!

Велико наше горе, неизлечимы наши раны, несмотря на грядущий приговор.

Мы потеряли своих близких, некоторые из нас буквально всех.

На скамье подсудимых перед нами и вами — трое бандитов, которые любыми способами пытаются уйти от заслуженной кары, ведут себя нагло и вызывающе. Для нас, для вас — тоже, очевиден тот страшный факт, что они хотя бы внутренне не осуждают свои мерзкие преступления, наоборот, считают себя жертвами сегодня, а героями — после оглашения приговора.

По ходу процесса становится явным и очевидным, что трое бандитов, а один из них — недоросль, не смогли бы бесчинствовать, убивать и насиловать целые кварталы, жечь дома и трупы, машины и живых людей.

Разве у вас не возникает вопрос, а где те сотни людей, где истинные организаторы этого страшного преступления не только против армян, но и всего советского народа, всего человечества?

В советской прессе появилось сообщение о процессе в Бразилии: действия пятерых бандитов, которые привели к убийству трех индейцев, квалифицированы как геноцид.

А разве не геноцид убийство мирных жителей — сумгаитских армян? Вы не убеждены в этом? Вы — высококвалифицированные юристы, впервые в своей обширной практике сталкивающиеся с подобными проявлениями национальной ненависти, вандализма и зверства.

Мы считаем, что высший орган советского суда, выше которого только Закон, не имеет ни профессионального, ни морального, ни человеческого права не учитывать нашу просьбу. Нашу надежду не выявление Истины. А истина всем ясна: в Сумгаите был подготовлен и осуществлен настоящий геноцид. И трое бандитов, три незначительных винтика в этом огромном механизме, сидят перед вами и нами и лгут. Лгут беззастенчиво и уверенно. Мы настаиваем на соответствующей квалификации, на выявлении истины.

Не может высший судебный орган нашей страны заниматься элементарной уголовщиной, каковой представляется эпизод сумгаитской трагедии в этом авторитетном здании. Не может высокий суд не дойти до истины и не огласить ее.

Во имя Истины, во имя Закона, во имя Гуманизма».

Мать преступника Джафарова — свидетель Э. Джафарова, во всеуслышание заявила на суде, что истинных организаторов преступления нет на скамье подсудимых, что ее сын стал слепым орудием в их руках...

Снова и снова ищешь ответ на вопрос: кто были они, озверевшие эти толпы в том единственном городе Советского Союза, где есть музей дружбы народов...

Армен ОГАНЕСЯН<br\ > (из статьи «Водораздел»,<br\ > опубликованной в газете «Коммунист»<br\ > 2 ноября 1988 г., Ереван)

ВСЕ НАЧАЛОСЬ С...

Original title:	Untitled
Author:	Василевский А.

ВСЕ НАЧАЛОСЬ с демонстраций армянского населения в Степанакерте, затем — в Ереване. Кончилось Сумгаитом...

(...) В ночь на 14 февраля, когда, в Степанакерте прошла первая демонстрация, на заседании обкома партии зав. отделом ЦК КП Азербайджана Асадов заявил, что «сто тысяч азербайджанцев готовы в любое время ворваться в Карабах и устроить бойню». В час ночи 15 февраля в горкоме партии первый секретарь горкома Мовсесян проинформировал об этом руководителей всех крупных предприятий, но категорически отказался послать телеграмму в ЦК КПСС, информирующую о ситуации. Телеграмма была отправлена только через четыре дня.

20 февраля в день проведения областной сессии, на которой должен был решаться вопрос о «воссоединении НКАО с Арменией» работники ГАИ, милиция, все службы МВД, добровольцы из азербайджанского населения блокировали все дороги, связывающие Степанакерт с районами, чтобы не допустить на сессию делегатов-армян из глубинки.

21 февраля республиканское радио и телевидение сообщили о том, что происходящие волнение в НКАО — дело рук отдельных экстремистских группировок.

22 февраля. Многотысячная толпа жителей азербайджанского города Агдам, тесня милицейские посты, громя все, что попадалось на пути, двинулась в сторону близлежащего нагорно-карабахского поселка Аскеран. В середине дня толпа была остановлена и рассеяна на подступах к поселку с помощью 20 отрядов милиции (примерно 1000 человек). В ходе беспорядков при невыясненных обстоятельствах убито двое молодых агдамцев, ранено и доставлено в больницу около пятидесяти жителей НКАО. (...)

Несомненно, по крайней мере, что к убийству одного из них — двадцатидвухлетнего Али Гаджиева, фрезеровщика агдамского станкостроительного завода, армяне Нагорного Карабаха отношения не имеют. Вот что рассказал мне об обстоятельствах гибели Али его родной брат, двадцатидевятилетний инженер-строитель Ариф Гаджиев:

«В Али стрелял милиционер-азербайджанец. Брат умер мгновенно. Выстрел был в упор. Пуля прошла насквозь, попала в сердце. Между ним и офицером произошел спор. Потом Али схватился за Ульви Вахрамова, своего приятеля, и сказал: «Держи меня, в меня стреляли». И упал. Ульви видел милиционера, который стрелял. Он его не знает. Но он хорошо знает другого офицера — агдамского, который сразу посадил стрелявшего в машину и уехал. Недавно подполковник из Москвы Николаев сказал, что сейчас началось новое следствие. Дано объявление в газете с просьбой свидетелей убийства прийти в милицию...»

(...) Многие считают, что именно это сообщение (информация в прессе об убийстве двух азербайджанцев) послужило спичкой, поднесенной к пороховой бочке, которая взорвалась в Сумгаите. (...)

«В Сумгаите было страшно. Конечно, виноваты местные органы власти — советские, партийные. Бездействовала милиция...»

«Накануне погрома позвонили, дали три телефонных номера, куда звонить в случае беды. А через два часа связи не стало. И пять суток не было. Кто это сделал? Почему «Скорая помощь» и милиция не приезжали на помощь пострадавшим? Почему войска были вызваны только через двое суток?»

«Даже не пострадавшие от бандитов, но видевшие все это, теперь душевнобольные...»

«...С флагом шли мимо нашего дома. На флаге надпись — «Смерть армянам!» ...И так они по всему району ходили, крича: «Смерть армянам!». Каждую машину проверяли, в трамваях, автобусах искали, вытаскивали...»

«...Мнацакян, инвалид Великой Отечественной войны. Его и дочку его ранили, машину разбили. Он токарем работал, рассказывал, за несколько дней до этого заказ получил: заготовки из арматуры сделать. Нарезать и затачивать. Он потом свою арматуру у погромщиков видел».

«Мои родственники — брат Армен Армо и его семья жили в Сумгаите со дня его основания. Ночью к ним ворвались. Над женой брата надругались — изнасиловали на глазах мужа и сына. Били. Она потеряла сознание. Потом убили сына ее и мужа — моего брата. Из их подъезда убили еще 7 человек. Трупы покидали в кучу и зажгли. Спасибо соседу-азербайджанцу; он оттащил тела брата и сына в сторону и их потом смогли нормально похоронить».

«Отца и сына Армо, помню, сам хоронил (из рассказа офицера бакинской милиции.— Ред.). Хоронили рано утром, скрытно, под охраной автоматчиков: боялись нападения на родственников (от каждого убитого — по одному). На кладбище везли в каких-то фургончиках. После тех трех дней неделю дрожали руки. Спали по 2—3 часа. Работали в толпе в штатском и без «стволов» — не давали, боялись, что оружие может попасть к бандитам. Ходили в толпе. Чтобы нас не вычислили, в руке носили камень или палку. Самых отъявленных бандитов брали хитростью. Отзовешь в сторону: «Есть подходящая квартирка». Заводили в тихое место — и запихивали в машину. Но мы взяли не самую крупную рыбу. Главные заводилы и зачинщики всего, думаю, успели уйти» (...)

Эдгар Геворкян, 8 лет: «Первый раз нас спас сосед-азербайджанец Мамед. Он сказал, что мм — азербайджанцы, и они ушли. Но Мамед скоро ушел на работу, и они пришли снова. Стали ломать дверь. Мы бежали через окно и спрятались у другого азербайджанца».

Виталик Даниелян, 15 лет: (...) «Они ворвались в квартиру, стали кричать, что пришли пить кровь армян. Кричали, что пришли освобождать Азербайджан от армян, что следующая очередь Карабаха. На улице, куда нас вывели, кричали то же самое. Было много людей: сто, может быть, двести. И каждый подошел и ударил. Били дубинками, арматурой, камнями, заостренными металлическими кольями от оград.

— Возраст убийц можешь сказать?

— Возраст — от 16 до 35. Все незнакомые. Одеты по-разному. Некоторые даже в галстуках. Один даже а белой рубашке и в галстуке. Когда нас выводили, он на пианино играл. Начали с меня. Я сразу потерял сознание. Раза два приходил в сознание и снова терял. Не помню, сколько времени прошло, очнулся, как-то поднялся. Попытался маму поднять, потом — папу. Они еще были живы. Но не смог. Рука была перебита. (...) Многие смотрели с балконов, из окон. Это я заметил, когда нас выводили... Я попытался подняться к соседям. Несколько раз падал. Ничего не видел. Стал стучаться. Нигде не открывали. На третьем этаже мне дали тряпку вытереть кровь с лица и обещали позвать «Скорую помощь». Потом проводили меня к себе. Квартира была разграблена, пол весь в стекле. Я не знал, что делать. Мыл голову горячей водой — этого делать было нельзя. Открытые раны были в шести — семи местах. Потом забылся... Потом узнал о папе и маме. Они пролежали до восьми утра. Их забрали уже мертвых. Видимо, истекли кровью, или замерзли. Если бы сразу помогли, может быть, они и остались бы живы...»

Этот мальчик, Виталик Даниелян, еще не знал, что от неминуемой смерти его спасла мама: когда его стали избивать, она легла на него и прикрыла своим телом...

А. ВАСИЛЕВСКИЙ<br\ > (Туча в горах — «Аврора» N10, 1988)