Омут инсинуаций

Original title:	Омут инсинуаций
Author:	Мосесова Ирина
Source:	Зов Арцаха № 4 (50) from 1993-08
Original source:	Республика Армения

(Из статьи «Наши» начинают и не всегда выигрывают»)

...«Веерные» антиармянские выступления на Северном Кавказе, в Краснодарском и Ставропольском краях, Ростовской области и не так случайны, как нам хотелось бы.

Существует механизм их осуществления, довольно слаженно работающий, как существовал четкий механизм организации и проведения армянских погромов в Баку в январе 1990 года. Позволю себе короткую цитату: «Усилился террор армян на территории России, при равнодушии всех граждан и попустительстве властей — и в поездах Москва — Баку, и в автобусах Тбилиси — Баку, и в центре города Ростова. Почему террористы начали с Ростова? Не без дальнего прицела: превратить Дон, где живут армяне по соседству с казаками, в российский Карабах».

Сильный прогноз-призыв. Не правда ли? Таково мнение Юрия Помпеева, выпустившего в минувшем году в Санкт-Петербурге книгу «Кровавый омут Карабаха». Ни в какое сравнение по внешнему облику это помпезное издание с обложкой, имитирующей флаг независимого Азербайджана, не идет со скромной книгой-брошюрой И. Бабанова и К. Воеводского («Карабахский кризис», выпущена в том же году и в том же городе. — ЗА). Да и судьба у нее предпочтительнее. Ее раздавали каждому желающему в выставочном зале, в гавани и на центральных улицах Санкт-Петербурга. При желании давали по нескольку экземпляров для дальнейшего распространения. Хотя тираж книги не указан, нет в ней и других выходных данных, кроме аннотации, но по размаху издания и щедрому распространению «вдохновители» труда готовили ему долгую жизнь на довольно обширном географическом пространстве. Юрий Помпеев в аннотации представлен как известный ленинградский писатель-документалист, который взял на себя серьезный и достойный всякого уважения труд проследить возникновение и эскалацию войны за Карабах, а также зловещую роль в этих событиях, унесших тысячи человеческих жизней, творцов идейного национализма. Из приведенной цитаты, характеризующей стиль и позиции автора, ясно, какими путями ведет свое расследование неизвестный-«известный» публицист. Интересно, кроме поджигательной, сеющей межнациональную рознь роли, прямых призывов к казакам (в данном случае) пойти стеной на армян, какую ценность представляет сей труд вообще и приведенная цитата в частности? Что созидательного, рационального содержится в них?

Видимо, кому-то это было очень надо. Но эти безвестные «кто-то», стоящие за тиражированием и распространением издания, — не один и не два, и даже не десяток заинтересованных лиц. И, разумеется, не сам Помпеев, не умеющий, как рассказывают знающие его петербуржцы, в простой полемике, кроме злопыхательства, двух-трех умных, связных мыслей выразить.

«Кровавый омут Карабаха» оставляет впечатление вполне «энциклопедического издания», на подготовку и выпуск которого работали целые научно-исследовательские коллективы. Получилась, с одной стороны, совершенно уникальная коллекция всех гадостных высказываний или обрывков бессвязных фраз (разумеется, отрицательных) об армянах, кои можно было собрать за несколько веков. С другой стороны, какой-то политический пасквиль-перевертыш, который все события, так или иначе связанные с Карабахом за последние четыре года, ставит с ног на голову. И ничего. Как говорят несведущие, даже очень убедительно. Думается, и нам пора разобраться в том, как препарируются известные нам факты и широко тиражируется ложь, ничем не прикрытая фальсификация. Дистанцируясь от событий, донести до мира всю правду о Сумгате, Гяндже, Баку.

Начинается книга с многозначительного эпиграфа-баяты: «Может быть, уже настало время страшного суда». Главу «Крик после Ходжалы» автор начинает со стенаний: «До чего же терпелива и снослива душа русского литератора. Ему плюй в глаза — скажет: божья роса! Так и я четыре с лишним года почти с олимпийским спокойствием, прерываемым иногда то всхлипом, то проклятием, взирал на черную тучу, распластавшуюся над карабахским нагорьем»...

Слегка пожурив себя за то, что с опозданием взялся изобличить «пещерный национализм» армян, «чумной яд» и смерчевую тучу Карабаха, Помпеев переходит к Александру Солженицыну. Известному русскому писателю досталось от окололитературного жучка за то, что он посмел в статье «Как обустроить Россию» в сентябре 1990 года (далее цитирую Помпеева) — «мимоходом сообразить: Карабах, мол, в свое время отрезали Азербайджану, лишь бы угодить в тот момент сердечному другу Советов — Турции. Александр Исаевич внес это скобковое замечание по генной коньковой ориентации на армян имперских сил России, видевших в них свою главную опору на Кавказе. А то, что эта опора, кровью зацементированная, шатка и коварна, вермонтскому затворнику неужели неведомо?». Видите, как лихо, одним махом расправился писака и с народом, и с Солженицыным.

Не счесть оскорблений, унизительных ярлыков, приклеенных к Андрею Нуйкину, Федору Шелову-Коведяеву, Абелу Аганбекяну, Зорию Балаяну, Сильве Капутикян, Генриху Игитяну. Особо досталось Галине Старовойтовой, которая, в его опусе буквально «кочует» с одной страницы на другую, как «цинковая леди», «темпераментная мадам», «идеология карабахского конфликта», «движущая идеологическая пружина конфликта». В своем краснобайстве и лжи Помпеев, надо сказать, переходит все, даже дозволенные фальсификации, границы приличия. На минуту забыв о том, что «Гракан терт» выходит на армянском языке, ему неизвестном, он подробно разбирает статью из этого издания о национальной принадлежности Низами, обвинив ее автора с «невежестве, поджигательском угаре и провокаторском раже».

Не знаю, знаком ли лично с шефом «наших» Невзоровым Помпеев, но о близости их идеологических позиций говорят не только аналогичное отношение к ельциновскому «антинародному режиму», патологическая ненависть к армянам, но и нежные чувства к одним и тем же личностям. К примеру, к Анатолию Лукьянову. Оказывается, этот всем известный «миротворец» был единственным человеком в руководстве страны, который «дал верный анализ событий, сказал о том, кому прислуживали Балаян, Дадамян, Погосян и им подобные. Лукьянов дал слово, что постарается поставить в повестку дня ближнего заседания Президиума Верховного Совета вопрос о решительном пресечении агрессии армянской национальной армии против Азербайджана».

И далее — вывод «Через год, в августе 1991 года, товарищ Лукьянов оказался в Матросской тишине, и к этому факту наверняка приложила свои старания (оставляем огрехи стиля и фразеологии на совести литератора. — И. М.) Елена Боннэр, которая за два дня до путча, выступая перед деятелями Дем. России в «Белом доме», призывала к любому насильственному акту, вплоть до уголовного, чтобы сорвать подписание Союзного договора, т. к. Армении Союз был не по нутру». Видите, только в одном литературном пассаже сколько политических, далеко идущих сенсаций!

Еще одна политическая сенсация на уровне кухонной сплетни. Читаем: «За две недели до поездки Абела Аганбекяна в Париж в конце октября 1987 года Гейдару Алиеву было предложено написать заявление об уходе в отставку, что он и сделал». Далее, естественно, следует вывод, адресованный Аганбекяну: «Поражаешься выдержке и политическому цинизму человека, на чьих глазах запускается в действие зловещий карабахский сценарий, приведший к развалу Союза и к невыносимому тупику, в который загнан его родной народ». К этой ситуации Помпеев возвращается в книге вторично. Через десяток-другой страниц читаем: «Не мне судить, славен или бесчестен Г. Алиев, но удаление его из Политбюро накануне памятной поездки академика Аганбекяна в Париж, бросившего первую спичку в карабахский пороховой погреб, не прошло без влияния армянского лобби в ЦК КПСС». Значит, горе-публицист любовно-бережно лелеет мысль о том, что будь Алиев в Политбюро, не было бы карабахского конфликта. Что ж, блажен, кто верует...

Но нельзя благодушно успокаиваться. Ведь бывает ложь, которая несведущему покажется убедительной. К примеру, небылица об армянах в Азербайджане: «Депутатами Верховного Совета Азербайджана было 29 армян. 61 армянин работали в ЦК КП Азербайджана заведующими и заместителями заведующих отделами. Тысячи армян занимали высокие посты в Совмине Госплане, горкоме партии, Баксовете, МВД, КГБ, сотни были министрами, редакторами, учеными, журналистами, врачами, директорами заводов и фабрик. Не обошли они (читай — армяне — И. М.) своим вниманием и доходные места в торговле, милиции, сфере обслуживания, винно-водочной промышленности. Кроме высоких постов, имели комфортабельные квартиры и загородные дома в Баку, Гяндже, Шеки, Мингечауре».

Фантастические — с потолка — цифры. Давно, еще в алиевские времена, в ЦК не было и не могло быть ни одного заведующего отделом — армянина, в последние годы появился Л. Давидян — заместитель самого малого (по штатному расписанию) строительного отдела, руководил которым отраслевой секретарь ЦК. Где же 61 армянин, работавший в ЦК? Даже с учетом обслуживающего персонала, включающего работников столовой, гардероба, уборщиц, сантехников, такое количество армян не могло оказаться в главном партийном доме Баку. И в горкоме партии, где традиционно, десятилетиями армянин был секретарем, после А. Карамяна, отравленного в середине 60-х годов, их не стало, в Комитете народного контроля работали вначале два, затем одни инструктор отдела.

Зато доподлинно было известно о другом негласном предписании: не принимать армян в партию. Что, как известно, в те времена напрочь закрывало им доступ ко многому.

Можно приводить бесчисленное множество этих благоглупостей. Досталось и А. Собчаку, забившему тревогу по поводу судьбы русских в Азербайджане в январе 1990 года. Будто нам приснились лозунги, с которыми выходила на площадь Ленина хорошо организованная толпа: «Русский Иван, собирай свой чемодан». «Русские оккупанты и русские проститутки — вон!». Будто и не было рассказов знакомых о поступавших в их квартиры звонках с требованием немедленно убираться из города. Это мои свидетельства, но вездесущий «публицист» может при желании выслушать личные воспоминания своих соотечественников, теперь петербургских беженцев. Для такого «подвига» надо только пойти на Невский проспект, где разместилась Ассоциация беженцев при мэрии, или в центр «Ласточка». Там он воочию убедился бы в «огромной любви» своих подопечных к русским. Заодно следовало бы посчитать, сколько русских солдат зверски убито в Азербайджане. Об одной такой жуткой истории в первые годы конфликта поведала «Правда». А воинственные гянджинцы издевались не только над армянами-стариками и инвалидами в доме престарелых, но и над русскими ребятами-воинами, пытавшимися защищать армянскую часть города от погромов. Гробы с их изувеченными телами были отправлены в Россию. Но до таких ли тонкостей человеку, который, как и Невзоров, ненавидит собственный народ? Не однажды при чтении опуса, равно как и при просмотре «600 секунд», вспоминались слова московского князя, произнесенные несколько веков назад во времена Ивана Грозного: «Мы, русские, кроме еды и питья, жрем друг друга и тем сыты бываем».

Досталось и академику Лихачеву за слова: «Если бы азербайджанцы знали культуру армян, они не позволили бы себе разрушать древние армянские церкви». Словом, все, кто словом или делом в разное время становился на защиту армян, механически записываются Помпеевым в заклятые враги. Это суждение академика, видите ли, поколебало его представление об академике, как о совестливом подвижнике духа, которому дорога честь любого народа в многоязычной державе. «Это представление укрепилось через два года на вечере творческой интеллигенции Санкт-Петербурга, посвященном памяти Низами Гянджеви в ноябре 1991 года в Эрмитажном театре, когда присутствующий там академик покинул зал, не сказав двух слов на торжестве». Не вдаваясь в подробности такого поступка, регивый публицист рубит с плеча.

Ненависть слепа. В этом убеждаешься, читая филологическо-социальные изыски новоявленного «арменоведа». Идя на поводу необузданной фантазии, он с легкостью необыкновенной тиражирует не только гнусную выдумку о том, что каждый фидаин и наемник в армянской армии получает «за службу и убийства» значительное денежное вознаграждение. Помпеев назидательно внушает читателю: «Фидаин — слово тюркское и заимствовано армянами, как и многое другое, у азербайджанцев, начиная от музыкальных напевов и кончая блюдами национальной кухни». Вот так, легким росчерком пера древняя цивилизация лишилась не только песен, но в «многого другого». Во всем отказал ей журналист-«миротворец».

Однако и сейчас, подчеркиваю, сейчас, когда готовятся мирные переговоры, нельзя ни в коем случае забывать, что за спиной Невзоровых и помпеевых целая индустрия составления и широчайшего распространения лжи и самого различного рода фальсификаций. Прочные, крепкие нити ее протянуты в город на Неве из Азербайджана. Действует целая система, хорошо организованная и всесторонне продуманная. На нее работают сотни, если не тысячи далеко не мифических, а конкретных людей. Издательства не только в Баку, но и в Питере, специалисты акционерных обществ и кооператоры, субсидирующие программу. И цели у них довольно агрессивны. В этом убеждает содержание грубой подделки, гнусность выводов и измышлений которой на каждой странице очевидна. И завершается она боевым призывом: «Если летучая мышь (читай — армяне. -И. М.) заберется в дом, ее убивают. Пусть не забираются в наши дома летучие мыши».

Окончил свой опус Помпеев в мае 1992 года. Он торопился поставить точку. В Баку происходила очередная смена власти, и он не мог знать, сохранит ли при Эльчибее свои широкие возможности, ведь в организациях творческих и научных коллективах, работавших на «Кровавый омут Карабаха», могли также произойти структурные и иные изменения. Но жизнь продолжается. «Наши» наступают. В наших силах остановить эту наглую поступь. Чтобы неповадно было всяким невзоровым и помпеевым — этим политиканствующим перевертышам марать грязью целый народ.

Ирина МОСЕСОВА.<br\ > Из газеты «РА».