Малая земля
| Original title: | Малая земля |
| Author: | Горшков Александр |
| Source: | Смена № 225(19975) from 1991-09-27 |
Наутро после той ночи, когда на подступаx к «Белому дому» горели подожженные бэтээры, мне позвонил знакомый из Еревана: «Слушай, а теперь москвичей, как и армян, будут называть боевиками?» Потом, когда шли похорены жертв путча многим запомнились слова на одном из транспарантов над траурной колонной: «В Москве три дня, а в Карабахе три года».
Потом термин «боевики» потихоньку стал исчезать со страниц прессы, из сообщений радио и телевидения. И, может быть, к лучшему. Ведь иначе в боевики действительно можно было бы записать миллионы москвичей и питерцев. В конце концов в те августовские дни многие из нас, будучи даже самыми убежденными пацифистами были готовы взять в руки оружие. Теперь уже лишне объяснять, что иногда человек просто не может поступить иначе. Жители Карабаха, к сожалению, осознали эту необходимость задолго до нас.
В ЕРЕВАНЕ больше не устраивают шумных общенародных похорон погибших боевых товарищей. Таких, как еще несколько месяцев назад, — с кавалькадой машин по центральным улицам, развевающимися национальными флагами и сотнями гвоздик, брошенных под колеса катафалка. Слишком многих пришлось хоронить за последнее время.
В Ереване идет запись добровольцев, и десятки молодых людей, вступив в отряды самообороны, проходят военную подготовку или, оставив дом, семью и работу, отправляются навстречу неизвестности.
Особенно тяжелая обстановка в последнее время сложилась в прилегающем к Карабаху Геранбойском (Шаумяновском) районе. В июле депортации подверглось армянское население сел Эркеч, Бузлух и Манашид. Местные силы сопротивления заявили о решимости любой ценой защитить 8 последних армянских сел и перешли к активной партизанской войне.
Армянские военные формирования перестали быть секретом.
* * *
Светало, когда вертолет преодолел небольшой разбег и поднялся в воздух. Сидевший рядом молодой священник осенил себя крестным знамением, а парень напротив закурил, примостился поудобнее на скамейке и, открыв иллюминатор, выставил за борт дуло пулемета. Примеру последовали еще несколько вооруженных автоматами людей в защитной униформе.
«Пролетаем границу!» — прокричал мне сквозь гул мотора и кивнул вниз один из них. И уже до самой посадки стрелки не спускали пальцев со спусковых крючков... Внизу к выше пробиравшегося ущельями вертолета тянулись покрытые лесом горы — одинаковые, что в Армении, что в Азербайджане, и происходящее было отнюдь не игрой. О суровой действительности свидетельствовали и три пухлые авиабомбы, лежавшие у кабины пилотов. А в забитом людьми салоне под ногами болтались коробки каких-то консервов, ящики с патронами, ведра со спичечными коробками и пяток явно лишних в этом интерьере полосатых арбузов. Почему-то в ге минуты все эти мелочи запомнились наряду с обостренным чувством опасности и ошеломившей реальностью ситуации.
Как выяснилось чуть позже, меры предосторожностй, предпринятые во вромя перелета, были отнюдь нелишни. В центре Шаумяновска до сих пор лежит обстрелянный вертолет — раненая машина рухнула при заходе на посадку.
Не прошло и часа, как наш вертолет приземлился на пустынном поле. Двигатель не выключали. Автоматчики заняли круговую оборону, другие принимали груз. Через считанные минуты вертолет вновь поднялся в воздух и скрылся в ущелье.
Рация, нелегально прорывающиеся из Еревана вертолеты и вроде бы пока еще не полностью перекрытая дорога, ведущая к Карабах, — вот и все нити, связывающие Шаумяновский район с внешним миром. Уже полгода нет электричества. Давно не работают магазины, а канистра бензина в Шаумяновске стоит не меньше ста пятидесяти рублей. По словам представителя местной власти, треть обрабатываемых полей находится под обстрелом, и, следовательно, нет возможности собрать гибнущий урожай.
* * *
Здесь, на блокированном армией и ОМОНом клочке земли площадью в несколько сот километров, продолжают существование между жизнью и смертью полтора десятка тысяч армян. Женщин, стариков, детей. У них на памяти — майская кровь ставшего известным всему миру Геташена и совсем недавние депортации из окрестных деревень. У них на глазах расстреливали людей, взрывали дома.
Автоматные очереди и пушечные выстрелы тут почти так же привычны, как пение петухов или кряки ослов. Даже смерть стала чем-то обыденным. И уже как нормальное явление воспринимается залетевший в огород выпущенный из танка стодвадцатидвухмиллиметровый снаряд или обстрел сел кассетными ракетами с боевых вертблетов, которые местные жители ласково нарекли «ласточками перестройки». Люди привыкают ко всему, тем более что отсюда уже некуда отступать. На этой земле их дом, могилы предков и храмы, доставшиеся в наследство. Но, скорее всего, это даже нечто большее, чем привычка или обыкновенная генетическая память. В сознании доведённого до отчаяния народа произошел психологический перелом. Шаумянсвцы оказались по ту сторону страха. Вынужденные защищаться, они взялись за оружие.
* * *
От вертолетной площадки до передовой можно добраться на уазике. Передовая нынче проходит на подступах к Веришену — самому большому селу района. Веришен — 6 тысяч жителей, горная речушка, несущаяся по каньону, и домики, карабкающиеся вверх по наступающим склонам гор. Веришен — это и наиболее многочисленный в Шаумяновске отряд самообороны.
У церкви, заметив приезжего, меня обступает толпа:
— Страшно жить, страшно думать... Наивный вопрос — будем ли мы защищать свой дом?! У меня здесь отец, мать, дети. Отец — фронтовик. Дошел до Берлина, вся грудь в орденах. Ему 84 года, но он взял охотничье ружье, загнал патрон и сказал, что отсюда не уйдет. Здесь похоронен его отец, отец его отца, прадед... Мы здесь все боевики. Боевики — это те, кто защищает свою землю...
15 августа, «под шумок», началась новая армейская операция против Веришена. Официальная цель, призванная оправдать все подобные акции со стороны коммунистического правительства Азербайджана, — уничтожение боевиков. Итог — убитые, раненые, десятки выпущенных по селу снарядов, около пятисот эвакуированных детей. Силы сопротивления нанесли ответный удар, выпустив около семидесяти ракет по селу, где располагался штаб азербайджанского ОМОНа. Незадолго до этого партизаны совершили дерзкий рейд в оккупированный Эркеч, уже заселявшийся азербайджанскими колонистами. Смерть нашла семерых омоновцев.
* * *
С конца июля армянские партизаны, до сих пор старавшиеся особенно не афишировать свое присутствие, перешли к массовым операциям в НКАО и приграничных азербайджанских районах. Рейды по тылам, террористические акции, атаки на села и транспортные коммуникации стали рядовым делом. На вооружении сил самообороны появилось не только стрелковое оружие, но и гранатометы, мины, ракеты. (Кстати, с автоматами теперь проблем нет: в Армении налажено их производство на основе обычного пистолета Макарова.) Нападением подверглись и регулярные армейские части, что раньше, в общем-то, не практиковалось. Более того, в Эркече отряд самообороны вступил в открытый бой с наступавшими войсками. Были подбиты три БТР и один вертолет.
— Только услышав, что мы стреляем в русских солдат, старики хватаются за сердце, — сказал один из командиров Шаумяновского штаба обороны. — Стереотип живуч: эта земля 200 лет вела борьбу за то, чтобы жить вместе с Россией, и в 1813 году вошла в ее состав... А русские, не думая ни о чем, сидят за пушками танков. Славяне, к которым мы всегда относились с любовью, отнимают у нас последнее — они убивают дружбу. Значит, придется убивать и нам. Если нас не оставят в покое, то весь народ поднимется на национально-освободительную борьбу.
«Мы слишком долго отступали», — эта мысль проскальзывает во многих беседах.
Крестьяне и местная интеллигенция, молодежь и ветераны войны стали бойцами отрядов самообороны, действующих в каждом селе района. Дополнительная помощь — люди (как правило, выходцы из этих мест), оружие и боеприпасы — поступает из Армении. Каждый день в Шаумянозске садятся 1 — 2 вертолета из Еревана. Общее руководство силами самообороны осуществляет районный штаб, который возглавляет председатель Шаумяновского райисполкома Шеген Мегрян.
— Первые отряды появились еще в мае 1989 года. Конечно, по оснащению и дисциплине их не сравнить с сегодняшними. А вопрос о силах самообороны как таковых встал сразу же после Сумгаита, — говорит Шаген. — Мы сразу же организовали это дело именно на уровне региона. В первую очередь определили людей, которые могут быть использованы в обороне. Ведь не секрет, что в руках слабого человека оружие может быть горем. По словам командира, в отряде обязательна жесткая дисциплина. Бойцы, которые не выполняют правила поведения, исключаются без сожаления. Много ли в самообороне афганцев? Нет, они уже не слишком стремятся воевать.
— А вы не боитесь «афганского синдрома»? Ведь даже после недели такой жизни нелегко переключиться на нормальный лад...
— Нет, это исключено. Эти люди защищают свои семьи и дома. Они воюют против тех, кто пришел их убивать, но еще не было случая, чтобы люди ожесточались, мы не убили ни одного заложника или пленного.
— Бойцы получают какие-нибудь деньги?
— Ничего. И платить нечем, да и мы этого не хотим.
— Ощущается ли поддержка Шаумяновску со стороны Армении?
— Да, конечно. Правительство даже заявило о возможности открытого военного вмешательства в случае резкого обострения ситуации. Если до событий в Геташене мы были фактически одни, то сейчас сюда перебрасываются отряды из Еревана. Впрочем, силы, которые здесь присутствуют, являются официальными формированиями МВД Армении.
Как правило, эти отряды неплохо экипированы и вооружены и на первый взгляд их даже не очень-то отличишь от армейских подразделений. Зачастую бойцы уже прошли огневое крещение в предыдущих приграничных сражениях, а воюют иногда вместе уже не первый год. Для многих война стала чем-то вроде хобби — они собираются вместе «в случае чего» в перерывах между основной работой. Не редкость, когда отряды формируются по партийному признаку — особенно преуспели на этом поприще отлично зарекомендовавшие себя в боях члены знаменитого «Дашнакцютюн». Наиболее серьезный экзамен за последнее время партизанам пришлось держать при обороне Геташена.
— В Геташене мы допустили две основные ошибки: в расчете работы с населением и в тактике боя. Силы самообороны и жители не были готовы к войне в условиях изоляции армией. Началась страшная паника. Кроме того, население пошло фактически против сил сопротивления — во время окружения люди вышли на улицы и не позволили нам вести ответный огонь. В результате находившиеся в селе тридцать человек из Еревана так и не вступили в бой. Это привело только к гибели двенадцати мирных жителей. Среди партизан тогда погибло пять человек, причем все во время переговоров с военными об обмене заложниками. Но ни один боец не попал в плен — они ушли, прорвав кольцо, только когда танки вышли на прямую наводку.
(Подтверждая сказанное Шагеном, член правления Армянского общенационального движения Давид Шахназарян как-то говорил мне: «Нас погубят наши же женщины... Знаешь, они буквально бросаются на дула автоматов и умоляют нас не стрелять...»).
— Какие выводы вы сделали после геташенской битвы?
— Во-первых, мы поняли, что с армией нельзя вести позиционную борьбу. Мы можем выиграть только в ближнем бою или в населенных пунктах. Во-вторых, мы обратили внимание на психологическую подготовку населения. И синдром Геташена удалось преодолеть уже в боях за Эркеч. Там, наоборот, силы самообороны уговаривали жителей покинуть блокированное армией село. Люди почувствовали, что несут гораздо больше моральных и физических потерь, соглашаясь на капитуляцию.
* * *
В центре Веришена стоит недавно отреставрированная древняя церковь — предмет гордости местных жителей. Сюда и летел так нелепо смотревшийся в вертолете среди вооруженных парней и ящиков с боеприпасами священник. В миру Армен Маркосян, отец Григор никогда не готовил себя к духовной работе. Сам музыкант, он вырос в семье музыкантов, а в прошлом году был рукоположен в сан и стал настоятелем Гандзасарского монастыря в Мордакердском районе Карабаха. Святой отец прибыл на фронт крестить. Несколько дней не иссякала толпа у небольшого деревенского храма, и вновь и вновь отец Григор, облачившись в рясу поверх цивильного костюма, отправлялся творить молитву и нести страждущим слово божье...
Однажды у церкви тормознул запыленный «уазик», и несколько человек в форме отряда самообороны, оставив на сиденьях автоматы, поднялись на паперть. Для бойцов, спешивших на пост, было сделано исключение — отец Григор «вне очереди» прочитал положенную молитву и благословил ребят.
«Да, я благословляю их. Они идут защищать Армению. Это священно. Быть может, это не очень вяжется с заповедями Христа, но в данном случае я поступаю как сын своего народа, — позже объяснял священник. — Я сам каждый вечер беру автомат и иду на дежурство». И, как бы избегая лишниx расспросов, отец Григор показал надпись на своем кресте, изготовленном еще в 1843 году: «Пастырю, служащему своей пастве и словом и делом»...
* * *
В конце июля части 23-й дивизии СА вышли на подступы к Веришену. С одного из партизанских постов, расположенных вблизи села, отлично просматривались в оптический прицел вкопанные на соседних пригорках танки и суетившиеся возле техники солдаты. По прямой до позиции было лишь несколько сот метров открытого — ни кустика — поля, позади тоже поля, в между ними — случайное деревце, под которым несли круглосуточную вахту разведчики.
Вартан отложил бинокль и взял в руки автомат.
— Знаешь, — сказал он мне, — когда достал его, то думал, что это моя надежда и спасение. А теперь понимаю, что против танков и вертолетов с ним не попрешь.
Судьба Вартана похожа на десятки историй таких же, как и он, «боевиков». Здесь он родился, затем закончил Ереванский политех, служил в армии, вернулся домой.
— До 1990 года тут было относительно спокойно. А потом пошло: то пастуха убьют, то скот угонят. Тогда в поселке появился первый автомат...
— Ты думаешь, откуда у меня оружие? Купил у одного майора за 10 тысяч. Работал, деньги собирал, думал жениться. А когда такая жизнь пошла — какая женитьба? Мать обиделась, когда узнала, что я сам купил автомат. Сказала: «Я дала бы тебе денег». Она все понимает.»
— И она не боится, когда ты идешь на дежурство?
— Э-э, если я скажу, что она рада, ты же всё равно не поверишь.
Вартану всего 24 года, но волосы уже тронула седина, и разве дашь ему меньше тридцати пяти? На шее, как амулет, у него висит последний патрон. Вартан бережет его на «всякий случай» — для себя. Чудом он не использовал его, уже четыре раза побывав в окружении. На дежурстве этот «боевик», помимо автомата, с которым не расстается никогда, берет книгу, чтобы легче скоротать время. В тот день с ним на посту находился Стефан Цвейг.
— А в жизни были такие планы... — еще раз повторил Вартан на прощанье.
Нет, конечно же. Эти парни не ангелы. Да и командир Шаген, вероятно, несколько преувеличивал добродетели своих подопечных. Но на высшем суде у них будет одно, и очень существенное, оправдание: они защищали свой дом и своих близких.
* * *
Имеют ли они право на вооруженную защиту, нарушая действующие законы СССР?
— Да, — убежден побывавший в Шаумяновске народный депутат СССР, председатель координационного Совета движения «Военные за Демократию» полковник Владимир Смирнов. — Потому что прежде всего в Карабахе нарушены законы международного права. И нарушают их те, кто насильно изгоняет людей из своих сёл. Человек, к которому в дом врывается насильник, в любом случае имеет право на защиту.
Однако ответным огнём и террористическими акцйями зашедший слишком далеко конфликт не остановить. Смирнов уверен, что только непосредственное присутствие народных депутатов на месте боев может стабилизировать положение. Нельзя отрицать, что с обеих сторон за эти годы совершена масса преступлений. Нужно остановиться, объявить мораторий, развести воюющие стороны.
Уже два месяца в Шаумянсвском районе действует депутатский пост. За это время здесь побывали многие депутаты Союза, России, Московского и Питерского Совета, представители общественных организаций. По мнению наблюдателей, этот фактор сыграл немаловажную роль в прекращении депортаций и, возможно, помог сохранить десятки жизней.
Ситуация качественно изменилась после 19 августа, когда в лице оказавшихся за решеткой друзей-гекачепистов азербайджанское руководство потеряло могущественных покровителей своей политики в отношении Карабаха.
Наконец-то усилия для урегулирования конфликта приложила и Россия. В роли посредника выступил сам Борис Ельцин, предложивший вместе с Нурсултаном Назарбаевым посреднические услуги в армяно-азербайджанских переговорах. В Армении этого шага ждали от России давно. И, может быть, двум авторитетнейшим лидерам бывшего Союза окажется по силам то, что в течение нескольких лет не мог или не хотел сделать Горбачев. Как знать, возможно, вскоре армянские партизаны станут легендой. Но для этого крайне важно, всем заинтересованным сторонам осознать, что нет решения проблемы военным путем.
А пока что в Шаумяновском районе ни дня не проходит без выстрелов и крови. По поступившим сообщениям 14 сентября силы самооборбны атаковали и после многочасового боя отбили села Манашид, Бузлух и Эркеч...
Александр ГОРШКОВ
