Железный занавес ЧП

Original title:	Железный занавес ЧП
Author:	Пральников Андрей
Source:	Голос Армении (Коммунист) № 22(17206) from 1991-02-01
Original source:	Мегаполис-экспресс, № 3, 1991 г.

Дверь зала заседаний шумно распахнулась. К столу председательствующего быстро и тяжело прошагали фигуры в пятнистых комбинезонах — генерал Косолапов и боец с грязной полиэтиленовой сумкой в руке. В сумке что-то брякало.

— Сегодня два часа был под огнем! — еще на ходу начал генерал. — В меня стреляла! Ночью загорелись дома, но пожарным не давали дороги. Военных тоже не пропускали. Здесь — он указал на поклажу бойца, — осколки бутылок с зажигательной смесью. Я увеличу у вас оба кладбища — и армянское, и азербайджанское! Заявляю: если появится армянин в военной форме, будет расстрелян на месте без предупреждения!

Сцена эта произошла год назад в Степанакерте во время ежеутреннего совещания, на которые собирались члени созданного Президиумом Верховного Совета СССР Комитета особого управлекия НКАО и хозяйственные руководители области. Кто и откуда стрелял в генерала, выяснить так и не удалось, а загоревшиеся дома, как сообщили пожарные, были потушены.

Угрозы своей генерал-майор Юрий Косолапов, комендант особого района к счастью, не осуществил. Но спустя несколько дней, незадолго до устранения от должности, организовал еще одну акцию.

Опять же утром, перед началом заседания, в здание обкома Компартии ворвалась группа спецназовцев с автоматами. Всех выгоняли из комнат и заставляли стать лицом к стене с поднятыми руками. Запертые двери взламывали, выворачивали шкафы, ящики письменных столов, обрывали телефонные шнуры. Когда все, включая приехавшего в командировку помощника генерального прокурора СССР, были расставлены по периметру помещения, в приемную с пистолетом нагло ступил Косолапов: «Ну что, испугались? Репетиция!»

15 января 1990 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлениии чрезвычайного положения в Нагорно-Карабахской автономной области и некоторых других районах», Аркадия Вольского в Степанакерте уже не было, а вскоре уехали и все члены Комитета особого управления, прекратившего существование. Карабах остался под руководством нового военного коменданта генерал, майора Владислава Сафонова: деятельность областного Совета народных депутатов приостановлена здесь еще в начале 1989 года.

В Нахичевани на сотнях километров сносили Государственную границу, ключевые позиции захватывали темные личности, было заявлено об упразднении Советской власти. В Баку резали, выбрасывали из окон, сжигали заживо, из города тысячами бежали еще оставшиеся там неазербайджанцы, семьи военнослужащих. В Кировабаде были блокированы части Советской Армии.

Но чрезвычайное положение было прежде всего введено в НКАО — самом спокойном в эти дни месте региона.

— Почему так? — спросил я прилетевшего в Степанакерт маршала Дмитрия Язова. Министр обороны ответил, что межнациональный конфликт начался из-за Карабаха и именно здесь нужно навести порядок.

Упорядочение началось с того, что военные водрузили на здании облисполкома государственный флаг Азербайджанской ССР и установили у него круглосуточный пост автоматчиков.

Новым хозяином кабинета, где проводил «репетиции» генерал Косолапов, стал второй секретарь ЦК Компартии Азербайджана, бывший афганский советник Наджибуллы Виктор Поляничко.

Он и сопровождавшие его штатские должны были представлять республиканский оргкомитет по НКАО, который предполагалось создать на паритетных началах для временного руководства областью. Но население Нагорного Карабаха категорически отказалось сотрудничать с внеконституционным органом власти. Узнав о приезжих, все служащие аппарата обкома, включая уборщиц, оставили свои места и больше этого порога не переступали. С тех пор члены несостоявшегося оргкомитета заседают в охраняемом снаружи и изнутри бывшем партийном доме. Если куда-то выезжают, то только под прикрытием БТР.

Положение в области жители Нагорного Карабаха чаще всего называют военным: комендант и его подчиненные распоряжаются здесь практически бесконтрольно. В справке, составленной по результатам проверки работниками Прокуратуры СССР, говорится:

«Имеют место отдельные факты привлечении граждан к административной ответственности не уполномоченными на это лицами, в том числе и за проступки, не предусмотренные Законом о правовом режиме чрезвычайного положения, задержание граждан за нарушение комендантского часа нередко процессуально не оформляется, протоколы об административных правонарушениях составляются небрежно, доказательственный материал к ним зачастую отсутствует. Учет задержанных, наложенных взысканий я их исполнения запущен. Нередко жалобы на действия коменданта района чрезвычайного положения и его решения рассматриваются им самим или заместителями».

Проверка проводилась летом, но и после появления прокурорской справки ничто не изменилось. Есть масса свидетельских показаний о том, что людей жестоко избивают ногами и дубинками во время облав, заставляют часами лежать на земле. При проверке документов отнимают деньги и ценности. Военные открывают неспровоцированную стрельбу — для устрашения. Нарочито грубо проводят обыски: разбрасывают вещи, крушат мебель (недавно газета «Советский Карабах», например, поместила фотографию: разгром, учиненный при обыске в помещении детской шахматной школы).

В доверительных разговорах признают правдивость свидетельств и военные. Капитан воздушно-десантных войск, фамилию которого я не назову, прошедший Афганистан, побывавший весной 1989-го в Грузии, рассказывал, как в Тбилиси задержанных во время комендантского часа сгоняли в подземные переходы. «Все было культурно. — говорил он. — К утру каждый назубок отвечал историю доблестных ВДВ и по первому требованию пел гимн Советского Союза. И здесь все будет нормально».

Но это, так сказать, частности. Сегодня по сути незаконна вся деятельность военной комендатуры в НКАО. Из той же справки, предоставленной редакции сотрудником Прокуратуры СССР, старшим советником юстиции Михаилом Степановым:

«После введения в действие Закона СССР о правовом режиме чрезвычайного положения (3 апреля 1990 года) комендант района, объявленного на чрезвычайном положении, утратил ранее предоставлявшееся ему Указом ПВС СССР от 15.01. 1990 г. право применять режимные меры. Согласно ст. 12 закона, он может лишь издавать приказы, регламентирующие вопросы поддержания режима, т. е. обеспечивать предписанные органами государственной власти и управлении меры».

Мы уже говорили, что законной власти в НКАО нет: деятельность областного Совета народных депутатов и его исполкома приостановлена, а республиканский оргкомитет так и не создан. Выходом из сложившейся ситуации могло бы стать введение временного президентского правления, предусмотренного Законом о ЧП. Возможно, Президент не идет на эту меру, чтобы не демонстрировать неспособность центральной власти нормализовать обстановку.

Ведь до сих пор, несмотря на решения, постановления, декларацию о недопустимости блокады и, наконец, Закон СССР об уголовной ответственности за блокирование транспортных коммуникаций, дороги перекрыты. Не соблюдается требование Верховного Совета СССР о недопустимости изменения демографической ситуации в НКАО: покинутый армянами город Шуша вырос за последнее время на 14 тысяч человек. Присутствие войск не мешает бандитским шайкам сотнями голов угонять скот через границу области.

За минувший год сообщения, о введении то тут, то там чрезвычайного положения стали, хоть это и трагично, почти обыденными, привычными. В марте 1988 года академик Андрей Сахаров, обращаясь к Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву, назвал карабахский вопрос пробным камнем перестройки. Едва ли к его словам отнеслись серьезно.

Все пошло по накатанной десятилетиями схеме: замалчивание, искажение фактов, попытки заклеймить как экстремизм и национализм законное желание людей устроить жизнь по-своему.

Не дали оценки Сумгаитскому кошмару — вызрел бакинский. И если бы чрезвычайные меры были, приняты после первых погромов, если хотя бы показали по телевидению материалы, которыми располагало следствие, возможно, не было бы последовавших, Москва промолчала.

После этого последовал запрет на публикации с единственного процесса над участниками Сумгаитского погрома, проходившего в Верховном суде СССР. А в день вынесения смертного приговора одному из убийц Ахмедову — распоряжение по каналам ТАСС, обязательное дат всех редакций: ничего не сообщать.

Изувер стал героем. На митинге в Баку его портреты соседствовали с надписями: «Смерть армянам!» Я спрашивал будущих лидеров еще только рождавшегося в 1988 году народного фронта Азербайджана: как можно участвовать в этой грязной, чудовищной вакханалии? Мне отвечали, что массы отвергнут любого, кто пойдет против антиармянских лозунгов. Фронту необходимо сначала набрать силу и уже тогда с высоты авторитета проповедовать гуманизм и национальную терпимость.

В январе 1990 года НФА была уже силой, практически свергнувшей партийно-госудерственную власть в республике.

Но чрезвычайное положение установленное в Баку после ввода войск, во многом способствовало поражению НФ на осенних выборах в Верховный Совет Азербайджана. Широко пропагандировавшиеся свободы, выдвижение кандидатов на многопартийной основе, равенство в предвыборной кампании — все было смазано в последние дни, когда началась «неизбежная путаница» со списками, составом избирательных комиссий. Завершающим штрихом стало распоряжение коменданта Баку полковника Валерия Буниятова закрыть город.

Газеты писали об «охоте за наблюдателями» — представителями депутатского корпуса, различных партий и движений на многих городов страны, приглашенных, чтобы объективно оценить ход выбора. В столицу республики полковник их не пустил. Власть осталась у прежних хозяев.

Президент Азербайджана Аяз Муталибов и народный фронт по-прежнему будут спорить о том, кто из них способен решить проблему Карабаха, Москва, наверное сохранит выжидательную позицию. Народные депутаты СССР от Армении и НКАО уже отказались от участия в четвертом Съезде, протестуя против нарушения конституционных прав народа Арцаха. Третьей силой в межнациональном конфликте становятся практически бесконтрольные военные, не умеющие (или не получающие приказа) предотвратить вспышки насилия. И каждая из сторон, как ни странно, через слово повторяет заклинание о непредсказуемости последствий любого неосторожного шага.

Однажды я спросил бывшего председателя Комитета особого управления Аркадия Вольского, откуда такая всеобщая неспособность к прогнозу.

— Необдуманные решения, — ответил он, — могут привести, к большим жертвам. Большим, чем сегодняшние. Мы опоздали и пришли к кризису, аналогичному ольстерскому. Нужно попытаться не повторять ошибок.

Как не повторять их, если спустя почти три года, что длится. конфликт, о «событиях в Нагорном Карабахе и вокруг него» говорят и пишут недопустимо мало. Если ничего не известно о работе союзной контрольно-наблюдательной комиссии Верховного Совета СССР, руководить которой поручено председателю комитета по гласности ВС Владимиру Фотееву. Если на съездах и сессиях Советов страны депутаты выступают только за закрытыми дверями. Мы многое позволяли прятать от нас. К каким трагедиям приводило — известно.

Андрей ПРАЛЬНИКОВ.<br\ > («Мегаполис-экспресс», № 3, 1991 г.)