...Чтоб начать вторую жизнь. Заметки беженца из Баку

Original title:	...Чтоб начать вторую жизнь. Заметки беженца из Баку
Author:	Асриян В.
Source:	Голос Армении (Коммунист) № 204(17091) from 1990-09-15

Я ВСТРЕЧАЮ их всюду, куда бы ни забрасывала меня в эти прошедшие с января месяцы журналистская судьба — в Ереване и Раздане, Цахкадзоре и Алаверди, Чаренцаване и Сисиане. Вижу их — своих земляков, в гостиницах и пансионатах, исполкомах и райкомах, в транспорте и на улицах, в магазинах, столовых. Узнаю их не только по характерному, такому родному и близкому бакинскому говору, но и лицам — донельзя усталым, на которых трудно прочесть что-то, кроме тоски. И это бакинцы — всегда веселые, жизнерадостные, полные оптимизма. Увы, жизнь обошлась с нами столь жестоко, что оптимизм сохранили лишь единицы.

Я не располагаю точными данными о том, сколько беженцев из Азербайджана находятся сейчас в Армении. Думаю, что не меньше 300 тысяч, значительную часть которых составляют именно бакинцы. Проблемы, с которыми они сталкиваются здесь, настолько сложны, что давно уже назрела необходимость всерьез обсудить их.

В те страшные январские дни, когда люди эвакуировались из Баку, первым самым сильным чувством каждого, вырвавшегося из ада, была радость — естественная радость человека, ушедшего от смертельной опасности, сохранившего жизнь. Я помню, как оказавшись в Ереване, спустя несколько дней после приезда, не торопясь прогуливался по улице, наслаждаясь давно утерянным ощущением полной безопасности. Навстречу мне метрах в двадцати шли две женщины. И вдруг одна из них всплеснула руками и с радостным криком «Жив!» бросилась ко мне. То была давняя моя бакинская знакомая, по ее собственным словам уже отчаявшаяся увидеть меня. Я думаю, этот возглас «Жив!» не раз и не два раздавался прошедшей зимой на ереванских улицах. Мы были счастливы, что жизнь продолжается, и не спешили заглядывать вперед.

Но прошла эйфория первых дней и беженцы оказались в плену проблем, в которых увязали все глубже и глубже. И сейчас, встречаясь с бакинцами, я давно уже не вижу улыбок, не слышу смеха, с кем бы ни говорил — мужчиной или женщиной, пенсионером или школьником. Всех мучают одни и те же беды Попробуем же разобраться в них.

ПЕРВАЯ и самая главная — отсутствие жилья. Люди живут в пансионатах, общежитиях, у родственников, знакомых, Одни устроились получше, другие — похуже, но общей картины это не меняет, Бытовая неустроенность пагубно влияет на настроение, давит тяжелым грузом на психику, разлагает, Тот, кому повезло и кому удалось записаться на кооперативное строительство или каким-то другим путем получить виды на квартиру, еще может поддерживать себя надеждой на то, что потерпеть надо полгодика — годик и все устроится. Надежда — испытанный целитель ран. Но если ее нет? Если нет абсолютно никакой перспективы, а временные трудности грозят стать постоянными и неразрешимыми? Отсюда отчаяние и безысходность, которые овладевают все большим числом беженцев.

Конечно, они понимают, что в республике из-за страшных разрушений, причиненных землетрясением, сложилась архисложная ситуация с жильем. Но понимание этого факта лишь объясняет положение, но никак не облегчает его.

Так на что же рассчитывать людям, не имеющим жилья, шансов на его получение в ближайшем будущем, не имеющим денежных накоплений и не ждущим ничего хорошего от так называемой компенсации? Если называть вещи своими именами, то они — в тупике. Правда, в республике есть сейчас районы, которые приглашают беженцев, предоставляя им жилье. Но это — сельские районы и жить надо в селах и деревнях. А легко ли горожанину стать земледельцем?

БАКУ покинул цвет интеллигенции — врачи, инженеры, экономисты, педагоги, высококвалифицированные рабочие разных профессий. Какая-то малая часть их, возможно, и поедет в село (где-то же надо жить), но подавляющее большинство, насколько я знаю, наотрез отказывается. Пенсионер еще может остаток жизни провести в деревне, а молодой инженер? Да, беженцев нужно звать на село, но нужно и отдавать себе отчет в том, что это — не решение проблемы. Это — путь устройства десятков, сотен людей, но не десятков и не сотен тысяч, не мыслящих себе жизни вне города.

Однако дело не только в трудностях с жильем. Не они одни пагубно сказываются на настроении беженцев. Проблем хватает. Многие — психологического свойства, Что я имею в виду? Зрелому человеку, всю жизнь прожившему в Баку, очень нелегко адаптироваться в Ереване. Он попадает в новую для себя среду, где ему все незнакомо жизненный уклад, традиции, привычки. У многих беженцев нет в Армении ни родственников, ни друзей. В такой обстановке адаптация очень болезненна. Особенно, когда позади годы безбедной жизни.

А между тем до той твоей, теперь уже старой жизни никому дела нет. И тебе только внушают каждый день: «Чем скорее вы забудете свою бакинскую жизнь, тем будет лучше для вас. И вообще, о чем вам вспоминать, там вы были чужими, здесь — свои, на родной земле, свободные». Но такими декларациями неубедить беженца, что он на своей земле. Пока она еще не своя для него. Пока у него нет дома, нет ничего. И он не может так вот сразу забыть город, которому отдал все. Да, конечно, армяне испытывали на себе в Баку с годами усиливавшееся давление, но к нему притерпелись, привыкли. Привыкли к тому, что есть посты, должности, которые армяне занимать не могут, есть почести, которых тебя не удостоят, будь ты хоть семи пядей во лбу. Но это вовсе не исключало возможность быть незаменимым в своей области, какими были многие, начиная от онколога Наджарова и кончая парикмахерами, обувщиками и сантехниками, в которых нуждался весь город. Бакинским армянам трудно приспособиться к новой жизни и еще по одной причине. Многие из них или совсем не говорят на армянском языке, или плохо владеют им. И наталкиваются зачастую по этой причине на негативное отношение местных жителей. Нередко я бывал свидетелем того, как в магазине продавец, узнав в обращающемся к нему по-русски бакинца, резко выговаривает ему. «Ты же армянин, говори по-армянски». Такое случается не только в магазинах. Моя землячка жаловалась мне, что над ее сыном в школе смеются потому, что он не знает ни слова по-армянски. Не вина, а беда бакинских армян, что они не знают своего языка. Это ведь так объяснимо. Они жили в городе, где все говорили в основном по-русски, такова была традиция многонационального Баку (я, кстати, знал в Баку даже азербайджанцев, не говоривших по-азербайджански). Незнание армянского языка осложняет и без того нелегкую жизнь беженцев, так зачем же упрекать их в том, в чем они не виноваты, лишний раз раздражать, напоминать, желая того или нет, что они не у себя дома. Конечно, армянский язык надо знать и изучить его как можно быстрее, Но для этого надо повсеместно организовывать курсы ускоренного изучения языка, семинары, словом, нужна конкретная помощь, а не порицание. Бакинцы, на чью долю выпали такие страдания, (а многие потеряли в день погромов близких), нуждаются больше всего в чутком, внимательном отношении. Пока его недостает.

МНЕ часто приходится слышать, что в Армении рассчитывают на огромный интеллектуальный потенциал многотысячной армии беженцев из. Баку, Да, потенциал этот, действительно, велик. Но пока он остается лишь , потенциалом. Чтобы задействовать его, нужно серьезно взяться за решение всех тех проблем, о которых я говорил, нужно создать людям нормальные условия труда и быта. Иначе потенциальные возможности беженцев, среди которых, действительно, огромное число специалистов высокой квалификации в самых разных областях, так и останутся неиспользованными. Нерешенность проблем приведет многих к мысли и об отъезде из Армении. О своем желании уехать в один из российских или украинских городов говорили мне два математика-программиста, инженер-электронщик, хороший педагог. Кое-кто из тех, кого и знаю, уже уехал. И не надо винить их в отсутствии патриотизма. Его недостает скорее тем, кто ничего не делает для того, чтобы помочь беженцам преодолеть психологические и иные барьеры, стоящие перед ними.

...Стоит мне только выйти на улицы Еревана, как я обязательно увижу кого-то из бакинцев. И кого только не довелось повидать за эти несколько месяцев — и одноклассницу, и сокурсника, которого не встречал 20 лет, и сослуживца... Каждая встреча — в радость, как это бывает с людьми, которых вдруг сводит случай вдали от дома. К сожалению, пока это так. Пока не стала еще для нас новая обитель родным домом. Скоро ли станет? Ответ на этот вопрос зависит от всех, кто принял на себя ответственность за судьбы сотен тысяч беженцев, чей долг — помочь им вырваться из плена одиночества, изоляции, начать вторую жизнь. Жизнь, которая уже никогда не будет похожей на ту прежнюю, прерванную трагическим январем, жизнь, в которой еще предстоит так много сделать.

В. АСРИЯН.