Кровь дешевле воды!..
| Original title: | Кровь дешевле воды!.. |
| Author: | Петрова Наталья |
| Source: | Республика Армения № 168 (210) from 1991-09-07 |
СТАЛЬНАЯ стрекоза выплюнет из своего брюха людей, продукту, бочки с бензином. Охнут горы, вздрогнет трава, десятки человеческих рук бессмысленно потянутся вслед за вертолетом, как за подаянием.
До Веришена подбросит видавший виды потрепанный грузовик. Водитель Каро, из местных, покажет по дороге кладбище. Здесь на днях пытались веришенцы проводить в последний путь односельчанина, молодого парня, погибшего во время артобстрела. Не удались похороны. — Не успели тело предать земле, люди начали разбегаться. Процессию обстреливали пулеметными очередями, бомбили снарядами. Похоронить как положено, по обычаям предков, и то не дают. Живем разве?
Был когда-то Веришен райским уголком. До сих пор издалека похоже село на причудливое ожерелье в ладони каменного великана.
Уже на въезде в село видны следы разрушений. В некоторых домах неструганными досками заколочены крест на крест окна. На общественных зданиях покосились вывески. С 12 апреля 1991 года в Веришене нет электричестна. Не поступают продукты, товары первой необходимости. Вот уже три года из-за блокады со стороны Азербайджана прерваны работы на одном из крупнейших предприятий страны — гипсовом карьере. Сотни-людей остались безработными. Пенсионеры не получают пособия.
В Веришене идет война. Каждый дом здесь крайний, каждый дом находится под обстрелом.
Есть в Веришене и Белый дом. Он в самом деле белого цвета и находится практически в самой высокой точке села. Дом этот построили своими руками Тигран и Вардуи Мартиросяны. Вложили в него все силы и средства. Хотелось веришенцам, чтобы со всех сторон видели люди творение их рук. Как и положено, высокое место — для высокого гостя. Кто только не жил в Белом доме до моего приезда! Среди почетных гостей епископ Арцахский Паргев, народные депутаты Шабад и Смирнов, гости из-за рубежа.
Высокое место — лобное. Белый дом и Россия после путча почти идентичные понятия, В редкие минуты затишья, а особенно по утрам, вместе с хозяином и хозяйкой собираем в саду и во дворе сказочный урожай: осколки снарядов от «Алазана», АГС, гильзы всех мастей и калибров. Ночью просыпаюсь от лая автоматов, перепалки пулеметов и карабинов. Не будем нарушать традиции, как говорится, «и по Сеньке шапка». Всего только в нескольких сотнях метров там, из-за горы, стреляют мои соотечественники, русские солдаты по Белому дому Веришена, в честь освобождения столицы суперимперии дают братья по крови сей салют...
— Это автомат моего друга Гайка. Он погиб, в бою пять дней тому назад. Гайк родом из Манашида. Жил в Ереване, но когда его родное село депортировали, он вернулся. Сказал, что будет бороться до тех пор, пока не выгонит из отчего дома захватчиков. В том бою он сражался до последнего вздоха. Видишь, на прикладе следы от пальцев, крепко сжавших оружие. Он не выронил автомат, мы забрали оружие из мертвых рук.
Мовсес замолчит и отвернется. И я знаю, если бы я была армянка, он бы многое еще сказал мне об этом бое. Он бы рассказал о том, как силам народного ополчения удалось очистить депортированные села от оккупантов. Омоновцы уже были обращены в бегство, когда на помощь, как обычно, подоспели русские солдаты. Горькая, обидная до слез, правда. Каин убивает Авеля, идет братоубийственная война.
Наш запыхавшийся «виллис» нырнет с обрывистого ската дороги, будто яхта во время шторма. Слева останется дом с красными воротами. Здесь на днях случилась страшная, непоправимая беда.
Много лет Грачик и Раиса Агаджаняны не имели ребенка. Взяли из детдома маленькую девчушку. Эмма росла умницей, хорошо училась, вышла замуж и родила на радость бабушке и дедушке четверых внучат. Счастье поселилось в их доме, и несмотря на то, что молодые супруги Симоняны жили отдельно, каждый день прибегали внучата в дом через дорогу.
Обстрел села продолжался в течение нескольких часов. Ночью 17 августа выстрелы не прекращались, а 18-го по Веришену со стороны сел Эркеч, Бузлук и Манашид, где расположены части Советской Армии и азербайджанского ОМОНа начался обстрел из орудий и крупнокалиберных пулеметов.
Дети играли во дворе, бабушка пекла свежий хлеб и не сразу поняла, что происходит. Когда Раиса Михайловна выбежала, чтобы завести детей в дом, самый маленький 6-летний Кармен, испугавшись, крепко схватил бабушку за руку. Через несколько мгновений случилась трагедия. Пуля крупнокалиберного пулемета пробила мальчику голову, и еще несколько секунд бабушка тянула в дом за руку своего уже мертвого внучонка.
26 августа ровно через 7 дней после случившегося я окажусь в доме семьи, понесшей страшную утрату. По христианскому обычаю собравшиеся родственники и близкие пригласят меня за поминальный стол. Но буду чувствовать себя среди них подобно детоубийце. Не облегчат душу и слова деда Кармена Грача Агаджановича: « В столь горестный час мы благодарны вам за то, что вы с нами. Считается у нас, что человек, пришедший в такой день, понимает чужую боль и принимает ее к своему сердцу как свою».
НОЧЬЮ не спят в Веришене. Мужчины сидят на лавочке и обсуждают события прошедшего дня. В домах горит тусклый огонь керосиновых ламп. Только в штабе народного ополчения работает единственный телевизор на дизеле. Здесь многолюдно, как в сельском клубе. Появилось в телевизоре лицо Президента, и ополченец, безусый мальчик направляет на экран дуло автомата. В глазах ребенка ненависть боль и страдание всех невинно убиенных близких и родных ему людей.
А Президент, между тем, благодарит всех россиян за проявленное мужество. Он счастлив и рад приветствовать народ, спасший его. Кто-то бросает фразу: «Спасли ирода на свою голову».
Вслед за Горбачевым выступает Боннэр. Она говорит, что армия не должна воспитывать убийц. Далее депутаты спорят о том, продолжать им или нет «охоту на ведьм». Расходятся веришенцы понуро, под канонаду очередного артобстрела.
Ночью в Белом доме собираются карабахцы. И я знакомлюсь с теми, кто не ради славы и денег взял оружие в руки. У людей, собравшихся здесь, самодельное оружие и учебные автоматы. Иногда просто с голыми руками, парой гранат, выходят они против бронированных машин и ценой собственной жизни защищают залитую кровью родную землю.
Нет! Они не варвары! Не убийцы!.. Они не толкают перед собой в бою взятых в заложники азербайджанских женщин и детей. Они воюют без бронежилетов. Но они защищали и будут защищать свою маленькую родину, свой независимый Карабах, в то время как в Москве депутаты спорят о том, кто из них спас Отечество.
В 18 часов 00 минут по местному времени в карачинарской больнице на террасе собрались женщины, дети и старики. Надежда Семеновна Апресян родилась в Краснодаре. Она русская.
— Скажите, пожалуйста, разве можно мириться с тем, что убивают, избивают, насилуют... С вертолетов кричат; «Убирайтесь отсюда! У вас одна дорога»...
Зинаида Семеновна Аветян тоже русская. Она родилась в Орше. В 46-ом году вышла замуж и поселилась в Карачинаре.
— Мои дети — их четверо, и представить себе не могут, что я уже четвертые сутки ночую под забором. Они далеко, в разных городах Советского Союза, они. в безопасности, а у нас здесь простреливается каждый дом, и я не могу не думать о судьбе карачинарских детей...
Неожиданно неподалеку падает снаряд, а рядом через минуту взрывается второй и третий. Люди, пришедшие ко мне на интервью бросаются врассыпную.
18 часов 20 минут. Горит здание больницы. Женщины и дети в ужасе мечутся по двору. Негде спрятаться, негде укрыться.
18 часов 30 минут. Обстрел усиливается. Какая-то старушка схватила меня за руку и не дает писать. Рядом прямо на земле плачет маленькая девочка, размазывая по лицу грязь и слезы. В панике она потеряла мать. Один из мужчин прибежал во двор больницы и отвел от страха теряющих рассудок людей в более безопасное место. По дороге Надежда Семеновна скажет: «Я не хочу, чтобы Марина, моя дочь, поступила в институт, я не хочу, чтобы она училась, я хочу одного, чтобы она осталась жива и здорова».
У стены соседнего дома люди прижимаются друг к другу в надежде на спасение. Но снаряды взрываются все ближе и ближе.
18 часов 40 минут. Аванесян Яков Осипович родился в 1924 году. Он фронтовик.
— Девушка, дорогая, вы журналистка, объясните, ради Бога, мне, старику, за что я воевал? Зачем мне эти 18 правительственных наград? На фронте получил три контузии. Но я знал и мои товарищи тоже знали, что воюем за нашу общую родину. Тогда мы защищали наших детей от фашистов, а сейчас кто нас защитит?
Из калитки дома что . напротив выбегает женщина. В руке чемодан и сумка. Из толпы закричат: «Галя, куда ты?» — В рай, — закричит она, — все равно все туда попадем.
В самом деле, люди уже не выдерживают. Сколько же может продолжаться это издевательство? Но рядом снова падает «Алазан». Массовый психоз охватывает толпу, и люди бросаются — кто куда.
19.00. Летят трассирующие пули. Ситуация принимает с каждой минутой все более криминогенный характер. Подходит Аркадий Арменаковнч Аветисян.
— Волосы на голове обожжены, на лице — царапины. У меня подожгли дом. Ракета попала на. крышу, разрушила ее, уничтожила второй этаж. Сейчас горит дом соседей.
19.10 минут. Яков Осипович Аванян: Пойдемте я вам покажу, где находятся наши самые маленькие дети.
Пробежав метров 200, попадаю в дом, где карачинарцы укрыли своих малышей от бомбежки. Арустамян Севак — 4 года, Арустамян Карине — 6 лет, Восканян Виталий— 5 лет, Восканян Жасмена — 1,5 года. Я составляю список в количестве 21 ребенка. Я тороплюсь. Если случится страшное, и не удастся спасти ничью жизнь, мой блокнот — документальное свидетельство о преступлении, совершаемом сегодня в Карачинаре. Жутко слышать, что мальчик Маранян Саша, которому исполнилось год и 10 месяцев, произнес первое в своей жизни слово: «вахенумем» (боюсь).
В 20.00. У Багян Лиды загорелся дом, ракета вошла через балкон, и начался пожар.
Я уже никогда не забуду глаза юной карачинарской женщины с младенцем на руках. Ребенок был голоден и кричал. Но мать не могла его накормить. От ужасов трех бессонных ночей, бомбежек у женщины навсегда пропало молоко.
20.00. Я снова вернусь в здание Карачинарской больницы. Здесь раненые — Арчук и Вазгеныч. Ребята не реагируют на артобстрел. По-видимому, уже привыкли. Раненые — добровольцы. Вазгеныч — неисправимый шутник и оптимист. Он замечательный рассказчик и балагур. У Вазгеныча есть друг— Джекки.
— Джекки ужасно хитрый, у него отличный нюх. Едва он услышит свист снаряда, так его будто ветром сдувает. Собака, а понимает, что это тебе не игрушечки...
Арчуку всего 21 год. Арчук — это прозвище. Когда мальчику было всего 2 года, он заблудился в лесу, и его два месяца воспитывала приемная мать — медведица. Потом родители нашли и забрали у заботливой медведицы ребенка.
Арчук добрый и смелый. Прозвище ему дали его боевые товарищи. Он мечтал стать профессиональным военным, учился в артиллерийском училище.
— Но сейчас не до этого, Когда кончится война, я конечно, буду учиться. А сейчас — нужно воевать, нужно защищать карабахцев, наши земли, нашу родину.
У Арчука прекрасный музыкальный слух. С Вазгенычем они поют мне песню на армянском языке, смысл слов которой я не понимаю, но мне очень нравится эта мелодия, похожая на журчание воды в роднике и раскаты грома. Время от времени Арчук бледнеет. У него очень кружится голова. Вчера он получил лицевое осколочное ранение. Нужна срочная операция.
20.30. На границе села Шафаг и Карачинар нас обстреляли из пулеметного дзота. Дзоты находятся в метрах ста. Азербайджанские и армянские дома соседствуют друг с другом. Но здесь уже никто не живет. Раздается взрыв и через некоторое время огромное зарево застилает неба Уничтожен омоновский штаб. Часа на три воцарится долгожданная тишина.
30 августа в 13.30 по Карачинару азербайджанский ОМОН и Советская Армия начнут прицельный артобстрел. Снова будут плакать дети и кричать женщины. Ночь разорвется залпами орудий, автоматных очередей. Я уеду, а раненые добровольцы останутся защищать свою землю.
Может быть, в XX веке кровь стала дешевле воды?
Наталья ПЕТРОВА
