Баку, 22 января
| Original title: | Баку, 22 января |
| Author: | Литовкин Виктор, Мостовщиков Сергей |
| Source: | Известия from 1990-01-23 |
Передают специальные корреспонденты «Известий» Виктор ЛИТОВКИН и Сергей МОСТОВЩИКОВ
11 часов утра. Ввод войск в Баку изменил его до неузнаваемости. У магистрали, в тех местах, где экстремисты блокировали пытавшиеся войти в город войска, стоят помятые грузовики, автобусы, легковые машины, преграждавшие дорогу армии. На них лежат цветы: траур... Центр города оцеплен солдатами и бронетранспортерами. На улицах собираются люди небольшими кучками, человек по восемь, и целыми толпами — по триста — четыреста. В руках у многих черные флаги, транспаранты...
Город будоражат слухи. Называют самые невероятные данные о числе погибших. Официальные сводки не подтверждают этого. Как здесь объявлено, в ночь с 19 на 20 января погибли 62 человека, более двухсот госпитализированы с ранениями различной тяжести. Огонь армия открыла только после того, как по военнослужащим начали стрелять боевики Народного фронта.
Как мы сообщили, уже были совершены нападения на семьи некоторых офицеров. Продолжается срочная эвакуация из города жен и детей военнослужащих...
Экстремисты не прекращают угрозы в адрес властей и населения. Из Бакинского морского пaроходства в войсковую оперативную группу поступил ультиматум, в котором говорится: в случае если войска не выведут из города, будут сожжены суда, стоящие в Бакинской бухте.
Поздно вечером 21 января по городу пронесся слух: экстремисты якобы объявили, что, если армия не уберется из Баку, утром 22-го начнут вырезать русскоязычное население.
Видимо, весьма сложной будет обстановка и сегодня, 22 января, в день похорон погибших. План Народного фронта предусматривает сбор в Центральном парке культуры и отдыха, где угрожают уничтожить памятник С. М. Кирову.
Военные власти предпринимают усилия, чтобы стабилизировать обстановку. Военный комендант генерал-лейтенант В. Дубиняк обратился к населению с призывом к спокойствию. Здесь также распространено заявление властей. В нем — обещание не привлекать к ответственности лиц, которые добровольно сдадут оружие.
К работе по стабилизации обстановки решили подключиться местные ребята, воевавшие в свое время в Афганистане. Они обратились к командующему внутренними войсками МВД СССР генерал-полковнику Ю. Шаталину с просьбой разрешить им ходить днем по городу вместе с патрулями, чтобы попытаться установить приемлемое отношение местных жителей к вошедшим в Баку войскам. После того как разрешение было получено, «афганцы» отправились со специальной группой к одной из войсковых частей, постоянно находящейся под обстрелом. Гарантировав военнослужащим безопасность, они обещали попытаться наладить мирные переговоры.
По сей час в городе звучат автоматные очереди. На улицах находиться опасно. Особенно после наступления темноты. Все это создает гнетущее настроение. Коренные бакинцы потрясены. Те, с кем нам удалось общаться в последнее время, до боли пережинают, что в изумительном по Красоте городе, самом, как здесь говорят, дружном городе, до сих пор льется кровь. Люди спрашивают себя и других: кто виноват в случившемся?
Увы, пока наше личное впечатление таково: сейчас достаточно раз проехать по Баку, чтобы почувствовать: город живет в страшном напряжении. Однако многим, очень многим теперь больше всего хочется, чтобы эти кошмарные события закончились как можно скорее...
А поездка по городу в эти дни — проблема крайне сложная. Трамваи, троллейбусы, автобусы не ходят. Метро работает с перебоями. Но и добраться до подземки непросто. Такси не поймаешь. Решили воспользоваться оказией. Знакомый офицер Н. Сметанин собрался выезжать на бакинские улицы со звуковещательной станцией. И вот корреспонденты «Известий» у него в качестве пассажиров.
Первая остановка у памятника 11-й армии, освободительнице Закавказья и самого Баку в годы гражданской войны. Несколько дней здесь была баррикада, мешавшая въезжать и выезжать из столицы. Ее остатки — поваленный фонарный столб, разбитые бетонные плиты. На другой стороне площади — троллейбус, у него выбито заднее боковое стекло, на ветровом — пулевая пробоина.
Николай Николаевич включает динамики. Звучат слова заявления М. С. Горбачева по Центральному телевидению...
Телевидение, как мы уже сообщали, не работайло в городе несколько дней, не выходят и центральные газеты. Зато широко распространяют выступления некоторых местных руководителей, которые всю вину и ответственность за случившееся сваливают на Москву, на воинов внутренних войск Советскрй Армии.
У памятника видим пожилую женщину в белом платке и вытертом синем габардиновом пальто, двух студенток, нескольких парней, небритых в знак траура. Другие как бы продолжают беседовать, но время от времени поглядывают и на нашу машину. С интересом беру листовки с сообщением военного коменданта о положении в городе, с его призывами к спокойствию, выдержке, разъяснениями требований чрезвычайного положения.
Следующая остановка в Октябрьском районе, у самого людного места. Тут и колхозный рынок, и магазины, и шахматная школа, и даже пивной бар. Целый ряд одноэтажных, самотийно слепленных построек. Дома и дворы, где ютятся люди, готовые к любым конфликтам.
На голос динамиков к машине сбегаются мальчишки. Из дворов выходят и идут поближе мужчины в красно-зеленых мохеровых шарфах, даже из пивного бара выглядывают несколько парней и с кружками в руках тоже подходят поближе. Появилось несколько женщин.
Но тут выскакивают откуда-то несколько рассерженных людей и начинают кричать. Отгоняют от нас слушающих. Словно слово правды им как острый нож к горлу. Но народ не весь расходится: кто встал у ворот, кто прижался к стене дома. Слушают.
— Да,— говорит офицер,— у этих людей хоть такое жилье есть, а у беженцев из Армении и вовсе никакого. Два года сплошных разговоров! Все кивают на центр, а кто мешал создать рабочие места, развернуть строительство, чтобы дать людям нормальные условия для жизни... Неужели даже таким делом нужно руководить из Москвы? А потом мы удивляемся: почему народ выходит на улицы?..
Наш маршрут проходит по проспекту Нариманова. Возле дома № 16 путь пересекает похоронная процессия. Носилки с голубым верхом, сотни полторы молчаливых мужчин провожают мирно усопшего, десяток легковых автомобилей. На нас не обращают внимания.
От парка имени Кирова спускаемся вниз к зданию ЦК Компартии Азербайджана. Площадь возле него заполнена десятками тысяч людей. День за днем здесь проходят митинги, организованные Народным фронтом. Заметив нашу машину, сотни две слушателей вдруг начинают быстро подниматься в гору.
— Эге,— чешет затылок механик-водитель рядовой Андрей Рева,— похоже, хотят взять нас в плен. Мощная звуковещательная станция им, ох, как пригодилась бы...
Врубает передачу и начинает медленно пятиться назад, лавируя между расставленными на стоянке автомобилями, людьми.? Не дай бог кого-то задеть в тесноте. Но все обошлось...
Выруливаем на Коммунистическую улицу, к зданию Баксовета и станции метро. Включаем динамик. В ответ раздается свист, проезжающие мимо автомобили гудят клаксонами, прохожие демонстративно затыкают уши.
По броне застучали камни. Толпа небритых парней опять начинает обступать машину — надо уезжать. Теперь наш путь к скверу 26 Бакинских комиссаров, к райкому партии. Там сейчас военный комендант района. Знакомимся с ним.
— Полковник Рубцов Игорь Николаевич из Подмосковья, Сегодня моя задача — не только охрана общественного порядка и безопасности граждан, но и, если удастся, повернуть настроение людей, помочь иж разобраться в том, где все-таки правда.
Приемная у коменданта забита людьми. Тут же дежурный по райкому, другие партийные работники. Представляемся им, просим сказать, что они думают о ситуации. И вновь слышим упреки в адрес центральной печати, словно она, а не социальное неблагополучие жителей города создала здесь напряженность. От нас требуют писать о том, что якобы солдаты взорвали блок Телестанции. Начинаешь возражать, приводить действительные факты — кричат. Разговор становится бессмысленным. Уже на улице нас со Сметаниным догнала пожилая плачущая женщина.
— Все это не так. Я знаю. Я коренная бакиниа. Мои родители пришли сюда с 11-й армией. Живу на станции Кишлы, недалеко от воинской части. На крыше моего дома сидели боевики. Они первыми начали стрелять в солдат, те вынуждены были открыть ответный огонь. Хорошо, что десантники пришли... Просим ее назвать себя. Она вытирает платком глаза: — Не могу. Боюсь не за себя, за дочку...
По телефону.
На снимках, сделанных 21 января специальным фотокорреспондентом «Известий» Владимиром Сварцевичем: партийные, советские и другие руководители города Гянджа сжигают свои партийные билеты; группа боевиков в Аджикенде.
